Конкурс:Дизайн Кухни

[Leda2]

Яков Есепкин

Концерт в записи

Приближение к зеркалу

Весна твоей жизни совпала с весною,
Венцы филармонии Бах осеняет,
И плачут над каждой органной трубою
Заздравные свечи, и воск их не тает.

Над пурпурной тяжестью бархатных кресел
В сребристо-линейном ристалище зала
Горящею радугой реквием взвесил
Электроорган векового накала.

Он помнит величье и свечки иные,
Ручейную сладкую негу вотуне,
Бессмертие любит изыски свечные,
Червовые искусы в черном июне.

Давно извели бедных рыцарей дивы,
Какие спасать их брались всебесстрашно,
Лишь фурьи меж нас, а белые Годивы
В альковах вкушают с принцессами брашно.

Дались нам аркадии княжеских спален
Темнее, доныне мы там хороводим,
Невинников легкость дика, вакханален
Их танец, Рудольф, что и девиц изводим.

Коль всех отравили цветками граната,
Еще семенами и зернами, Коре
Вернем эти яства, за фугой соната
Звучит пусть, Алекто ль мила Терпсихоре.

Нам чистые ангелы шлют угощенья,
Нам розы свои ароматы даруют,
Свободней музыцы сии обращенья,
Царицы стонежные с нами пируют.

Серебряных эльфам гвоздей яко видеть
Не стоит и маковый рай неохранен,
Закажем убийцам армы ненавидеть,
Равно им терничник нектарный возбранен.

А что воровать друг у друга ауру,
Мы были велики и время лишь наше
Лелеяло пенье и нашу тезуру
Червленою строчкой тянуло по чаше.

Теперь из нее пьют эльфии нектары,
Летят ангелки на мрамор белладонны,
И нимфы златые влекут в будуары
Убитых царей, и алмазятся донны.

Нет маковых раев, а мы и не плачем,
Сон вечности крепок и белых альковниц
Еще мы успеем почтить, и сопрячем
Еще партитуры в охладе маковниц.

Когда лишь в партере темнеет от света,
Близ фата-морган усмиряются чувства,
На пленке миражной в слоях черноцвета
Сияет немая пластина искусства.

[Leda2]

Яков Есепкин

У темных царевен

Десятый фрагмент

Вновь сангины царевен темны,
Вновь рисуют свое натюрморты
Феи Ада, волшебные сны
Обещают на ангелы Морты.

Новолетие, хвоя каждит,
Золотыя свечницы блистают,
Ели эти и кто преследит,
Денно их соваяния тают.

И лиется, лиется арма
На одесного пира столовье,
И зерцает богиня сама
Гостий неб меловое шелковье.

Девятнадцатый фрагмент

Хвою млечным серебром тиснят
Феи ночи, вдыхая корицы,
И гостей опоенных манят
Шелком розовых платий царицы.

Ах, Ювентас, витые шары
Золоты и о хладном кармине,
Ждут еще нас благие пиры,
Мы очнемся еще в Таормине.

И Гиады найдут – рисовать
Лики ангельских воев из Плевен
Иль Никей и, мелясь, балевать
Со ваяньями темных царевен.

Двадцать четвертый фрагмент

Ах, Звезда, ах, благой Вифлеем,
Прелюбившая ночь Галилея,
Серебро. серебро мы пием,
Наднебесно с волхвами хмелея.

Что, Иосифе, феям поднесть
Меловым, аонидам тлетворным,
Хоть о Боге явимся как есть –
Диаментом увитые морным.

Виждит Господе юдиц, тусклы
Их юродные алчные бельмы,
Где серебро течет на столы
Чрез мраморник одесный и кельмы.