Конкурс:Мисc Лето

[photoelf]

Я ухожу.

Знаешь, это не страшно. Мне всю жизнь твердили, кричали, жужжали, что
ТАК нельзя, что ТУДА нельзя, но сейчас эти воспоминания кажутся
смешными и детскими. Я ухожу. Навсегда. И не жди меня, я не вернусь.
Правда…есть один путь. Ты можешь пойти следом. Приходи – я буду ждать.

Это началось давно. Сначала Сеть считали развлечением, огромной
библиотекой, скопищем игр, музыки и порнографии. Потом Ее называли
наркотиком, разлучницей, убийцей, предательницей. Все были правы…и не
правы одновременно. Все, что было в Сети, принес туда человек. Все,
что манило в Сеть, была она сама. Люди, как всегда, ошиблись, не
поняли главного, купились на мишуру, на блестки, на разноцветные
стекляшки, которые лежали сверху в ящике, битком набитом бриллиантами.
И когда бриллианты, наконец, показались на глаза, мало у кого хватило
смелости протянуть к ним свои дрожащие руки. Так они до сих пор и
лежат, почти не тронутые. Просто люди устали от их блеска и отвели
глаза. Так им проще. Мне – нет. Поэтому я и ухожу сейчас.

Я многого не в силах понять. Почему эти люди не могут жить в мире.
Почему одним постоянно кажется, что их обобрали, а другим – что они
должны иметь больше, чем сейчас. Почему они могут говорить про любовь
такие красивые слова, а вечером, когда никто не видит, идут в Сеть и
вводят в поисковую машину слова “детский секс”. Почему отцы предают
своих детей, а дети убивают родителей. Почему им нельзя объяснить
ничего – сколько ни пройдет лет, а они всегда будут убивать лучших
своих представителей. Сжигать на кострах, расстреливать, отравлять,
душить, гноить – разве есть какая-то разница? Я не в силах этого
понять. Поэтому я и ухожу.

Мне незнакомы многие правила этого мира. Они вечны – никогда не
изменятся. Сильный – выживает, слабый – погибает, нужно бить, жрать,
спать и совокупляться с себе подобными. Самое смешное, что они
действительно считают, что в этом и есть человек.Мне так не кажется,
мне вообще в последнее время ничего не кажется, я слишком долго жил
здесь, чтобы не уйти в конце концов.

А еще есть друзья. Друзья, которые ставят подножки на пути, сами того
не подозревая, или, еще хуже – подозревая, но не говоря. Есть подруги,
которые питаются деньгами. Есть дети, настолько естественные в своем
стремлении скорее стать взрослыми, такими же, как их родители, что это
кажется жутковатой пародией на нормальный мир.

Впрочем, где я его видел, нормальный мир? Нигде не видел. Но думаю,
что там, куда иду, будет лучше. Просто потому, что здесь очень плохо.
Неуютно. Гадко. Мерзко. И еще здесь очень часто тошнит от окружающих.
Хотя, возможно, это сугубо моя особенность.

Шикарная машина? Ее у меня никогда не было. Куча денег? Тоже.
Роскошный дом? Аналогично. Что у меня было вообще? Да ничего, кроме
модема, который исправно принимал и отправлял данные по телефонной
линии. Как видишь, особых сокровищ я не накопил. Но разве для нас это
играет какую-то роль? Если тебе кажется, что все это барахло - важная
штука, не иди за мной. Значит, я в тебе ошибался. Но вот только
знаешь…почему-то я уверен, что не ошибся. Просто уверен. И главное,
что у меня есть – это право уйти, то мое единственное право, которое я
принимаю из грязных лап этого мира чуть ли не с благодарностью. То
единственное право, которым я не премину воспользоваться.

То единственное право – право уходить.

Уходить…Когда о Сети было сказано уже все, когда взрослые приняли
единственное, на их взгляд, правильное решение – запретили доступ в
Сеть, они вспомнили наконец-то о том, что они на этой планете живут не
одни. Вспомнили о нас, тех, кого американцы называют “тинэйджеры”, а
русские – каким-то очень домашним словом “подростки”. И когда о нас
вспомнили, мы не стали терять время зря. Мы добились права уходить.
Уходить в Сеть навсегда. Без возврата. 4ever. Та технология давно
лежала на поверхности – использовать человеческий мозг без остатка,
превратить его в гипертрофированный модем, такой, который обеспечил бы
вечный тариф “анлимитед” всем желающим. Я не хочу вспоминать тех, кто
погибли, отстаивая это наше право. Это были такие Люди…Словом, мне
кажется, что им неприятно каждое лишнее воспоминание. Особенно теперь,
когда те, кто стрелял в них тогда, превозносят сейчас как великих
героев-спасателей человечества. Взрослые, что с них взять… А они…они
были удивительно светлые, беззащитные и гораздо более отважные, чем
мы. Они твердо знали, чего хотят и добились своей цели. Еще бы, ведь
они были младше, чем я сейчас. И чуть постарше, чем ты. Как это было?
Слушай, девочка. И пускай в твоих синих глазах не появятся слезы, а то
ведь и я не выдержу.

Не знаю, как ты, а мне было очень горько, когда выяснилось, что
человек никогда не сможет застроить космос. Это как если бы тебя
подманили большой конфетой, а потом не только не отдали обещанное, но
еще и поставили в угол. Знакомое ощущение? Так вот – космос оказался
уже поделенным. Весь. Смешно, правда? Поделили, как мы в детстве
делили разлинованные листочки, чтобы сыграть в “Морской бой”. Да вот
только ничего игрушечного в их оружии не было. Людей быстро поставили
на место. Дали понять, кто в доме хозяин. Хорошо хоть тапочки не
заставили подавать – а ведь могли бы. Надежды на космос не было. А
народ на Земле все плодился, им уже не хватало места, а ведь нужно
было еще что-то жрать…И тут вспомнили про Сеть. И про технологию. А
еще вспомнили тех, кто погиб, сражаясь за нашу такую далекую свободу.
И кто-то очень умный и в очках предложил возродить Сеть, дать нам
право уходить. И мы его приняли. Вот только спасибо не сказали - за
такое не благодарят.

И вот теперь они уходят. Каждый месяц. Сначала про это писали в
газетах, потом народ попривык и перестал обращать на очередной Уход
внимание. А они…Они верят, что ТАМ построят новый мир. Тот, которого
нас лишили в космосе. Тот, который в детстве они видели во сне. Тот,
который у них забрали. Сеть – она ведь не злая, она разрешит все.
Дивные эльфийские города и межгалактические праздники, забытые
цивилизации и маленькие домики на берегу маленьких рек. Огромные
небоскребы и пиратские корабли. Джунгли и заброшенные замки. Сеть
может все. Человек в Сети может все и еще чуть-чуть. Совсем немножко.
Столько, сколько нужно для счастья. Особенно, если будет жить там
вечно.

Ты все-таки плачешь, девочка? Не надо. Ну, вытри глаза, они такие
синие, что, когда я смотрю в них, я всегда вспоминаю небо. А какое
небо будет там? Приходи вслед за мной, и ты узнаешь. Скорее вырастай –
и приходи. А я буду ждать. Все это время буду ждать, терпеливо
выковывая МОЙ мир. НАШ мир. ТОТ мир, где нам будет хорошо. Что же
поделаешь, раз здесь счастье стоит слишком дорого. Приходи. Я всегда
буду ждать. А сейчас я ухожу. Не маши мне рукой – я верю, что мы еще
встретимся. Он Уходит.

Сегодня мой сын сообщил мне, что собрался уходить. Не посоветовался,
стоит ли, а именно сообщил, как будто очень давно решил это для себя.
Как будто бросил мне с некой высоты: “Мама, ты знаешь, я сегодня
ухожу”. Все. Так почему же мне совсем не хочется плакать? Я ведь
должна? Или нет?! А ведь этого давно следовало ожидать. Он очень
изменился в последнее время, мой сын. Но не повзрослел. Такой же
глупенький, маленький мальчик, со своей смешной и примитивной
идеологией: черное/белое. Взрослеет он, как и все мужчины, только
внешне.

Стал больше общаться со своей новой подружкой. Нет, ну это уж совсем
никуда не годится! Ей всего 14, куда смотрят ее родители, они у нее
вообще есть? Хорошо хоть, вслед за собой малышку не потащит – ей два
года до получения Права. Подождите…почему я жалею ее, а не его? Все
должно быть наоборот, я должна кричать, плакать, не отпускать ни за
что!.. Вот только сил уже не осталось. Ни на что. Просто доживать. Всю
оставшуюся жизнь пытаться забыть, что когда-то у меня был сын. И
никогда не вспоминать, как я его потеряла.

Кто мог предполагать, что все обернется ТАК, когда мы покупали ему
компьютер? Да, мы…В то время отец еще был с нами. Помню, как он,
улыбаясь, шутливо приказывал продавцу: “Смотрите, не обманите! Давайте
только лучшее!” Да, а теперь это лучшее уводит у меня сына, а я сижу и
ничего не делаю. Почему во мне даже и намека на горе нет, как не ищи
там, внутри? И у кого я спрашиваю, если и сама-то толком не знаю?..

Сначала он считал компьютер простой игрушкой. Интересовали его только
красивые забавы, в основном, из тех, где нужно было много убивать.
Наверное, это потому, что он был такой тихий и миролюбивый в жизни.
Хотя…с некоторых пор я сомневалась, что знаю о своем родном ребенке
хоть что-нибудь…И с каждым днем это сомнение крепло, пока, наконец, не
превратилось в уверенность. Пока он не собрался уходить.

В какой-то момент, очень неожиданно для меня, он забросил игры
напрочь. Я даже и не заметила, как это произошло. Просто он стал
приносить домой какие-то непонятные программы, а развлечения забыл. А
потом появилась Сеть. Это случилось, когда отец уже ушел. И все
сломалось. Все свои деньги сын откладывал на доступ, потом денег стало
не хватать, а запросы его все росли. Мальчик мой, если бы я знала
тогда… Словом, он пошел на преступление, а я стала соучастницей. То
есть, конечно, никакого деятельного участия я не принимала, да и не
смогла бы принять, но промолчала, не сказала никому. А если бы и
сказала, его бы это не остановило, я думаю. Как-никак, он все-таки МОЙ
сын. И доступ у него стал сначала круглосуточным, а потом вообще
постоянным. На все мои вопросы он отвечал одно: “Мама, за Сеть платят
дураки”. Всегда писал это дурацкое слово с большой буквы И когда
говорил вслух, тоже выделял. Словно подчеркивал себя, ставил вровень с
Сетью. Вот и поставил. Сеть запретили. И тогда мой сын стал чужим. Не
только мне – всему миру. Я поняла это, когда в мой день рождения его
не оказалось дома – он ушел на демонстрацию за возвращение в Сеть, и
вернулся только через два дня, весь исцарапанный и с такими глазами,
что лучше бы мне их и не видеть. И ничего не говорил. Так и не
поздравил меня. Он не поссорился со мной, нет. Он просто забыл.
Оказывается, можно и так.

А потом…Потом события обрушивались на нас, словно камни с горы. Выход
в космос, эти дурацкие сектора, среди которых не оказалось ни одного
свободного, отказ от космоса, смерть этих малышей – Борцов за Свободу
Сети, так, кажется, они себя называли, перенаселение и триумфальное
возвращение Сети. Она стала еще сильней – у нее появилась Технология.
Технология ухода, будь она проклята…Интересно, сколько матерей уже
желали этого?

Я ведь еще тогда подумала: “Он может уйти” и постаралась удержать его
тут, дома, в настоящем мире. Но все бесполезно. Вы бы тоже это поняли,
когда увидели, с каким сияющим видом он ворвался в дом, чтобы сообщить
мне, что Сеть снова разрешили…Таким счастливым я не видела его
никогда. А теперь и не увижу. Он уходит, а я остаюсь. И дурацкий серый
ящик с экраном, стоящий в углу его комнаты, это все, что у меня
осталось. И память, которую убить невозможно. Ящик и память, память и
ящик… Сынок, я буду помнить о тебе. Но вот простить не смогу никогда.

Сегодня их немного – желающих уйти. Оно и понятно, праздник, по
праздникам Сеть бесплатная, а они не уходят, не попрощавшись со всеми
теми придурками, кого называют “друзьями по Сети” или “братьями по
Сети”. Но этот один все же пришел. Наверное, новичок, не знаком с
правилами хорошего сетевого тона. Ну и черт с ним.Мое отделение уже
выполнило план на этот месяц, одним больше, одним меньше – все равно.
Пусть уходят, лишь бы не возвращались! Ха-ха, это шутка, так шутят у
нас в отделении. Хотя, наверное, не только у нас. Все Отделения Ухода
одинаковы. И люди в них, скорее всего, мало различаются. И подростки
от 16 лет (взрослые почти никогда не уходят) тоже приходят похожие –
бледные, молчаливые и всегда в одиночку. Правильно, на тот свет не
провожают. Пусть они придумали новое название – Сеть. Как ни называй
ад, он адом и останется. Ад, построенный своими руками – что может
быть смешнее?..

Ага, парень уже закончил заполнять прошение и смотрит на меня из-за
стекол своих очков так строго, как будто я в чем-то перед ним
провинился. Сейчас я собью с него эту спесь.

- Эй ты! Чего уставился? Давай скорее сюда свою бумажку и проваливай в
соседний зал, там только тебя и дожидаются! Нечего тут стоять. А он
молча протянул мне свой лист, не говоря ни слова повернулся и пошел. В
соседний зал. Где только его и дожидаются. Чтобы уйти туда, откуда не
возвращаются. Так, посмотрим, что он здесь написал. Причина ухода –
несовместимость с этим миром. Ишь ты…несовместимый какой. Чего же это
значит? Он что, в жизни разочаровался? Идиот. Наверное, с девчонкой
поссорился и думает, что ТАМ ему будет хорошо…Нет, дружок! Если ты
здесь никто, ты и там никем останешься, вот как я думаю. И никакая
чертова сеть тебе не поможет. Зачем убегать? Куда спешить? Отруливать
от настоящих сложностей, заниматься суррогатной любовью, убивать
ненастоящих монстров и строить искусственное счастье? Пускай бегут,
недоумки! Пускай ищут чего-то, раз им не нравится здесь, среди живых!
Пускай разговаривают с сотнями себе подобных сумасшедших, если их не
устраивают миллиарды живых, нормальных, теплых людей! Пускай лежат в
своей камере с этими уродливыми проводами в голове и не думают ни о
чем, если им так удобнее! Мы – остаемся. Наше дело сторона. Эта
сторона. Но они…они почему-то все же уходят.

Он нарочно ушел прямо перед праздником. Знал, что я обязательно его
позову, и ему придется идти, сидеть весь вечер у меня дома, пить пиво
с парнями, а я с подружками буду пить шампанское, и будет очень
весело. Вот только теперь он ушел, и нет никакого желания устраивать
праздник. Поэтому я и не позвонила никому, никого не стала приглашать.
Буду сидеть одна. Точнее, не совсем одна. Я и он. Как раньше. Я и он –
в моих воспоминаниях.

Мы познакомились в Сети, когда мне было 13. Начиналось все, как у
всех, да вот закончилось по-другому. Он ушел, а я сижу одна,
представляю, как он лежит в своей камере, где даже и света-то нет –
ушедшим свет не нужен, из головы у него торчат провода, сам он не
шевелится и мне его очень жалко. Но плакать я не буду, не потому что
не хочется, хочется, да еще как! Просто он не любил, когда я плачу.
Говорил, что не может смотреть на мои полные слез глаза. И ради него я
буду сильной. Чего бы мне это ни стоило.

Знаете, был такой старый анекдот: “XXI век уже наступил, когда на
вопрос девушки, куда бы вам сегодня пойти, вы называете интересный
адрес в Интернете, и она не обижается, потому что именно это и имела
ввиду”. А у нас так было по-настоящему. Заходили в чаты, под разными
именами, пытались отгадать друг друга, найти среди незнакомцев только
по репликам, и часто удавалось – видимо, что-то такое нам было
известно. Особенное, то, что отличало, то, по чему сразу можно было
сказать: “Я тебя нашел! Сдавайся!” – это был наш пароль, после него
игра заканчивалась.

А теперь игра закончилась на два года. Раньше он постоянно пытался
меня удивить – делал странички со всякими шутками, розыгрышами,
постоянно хотел, чтобы мне было весело. “Ты не должна скучать”, - так
он говорил. И вот теперь он лежит там, лежит и создает НАШ мир в Сети,
строит наше счастье. Ведь и он, и я знаем, что два года – не срок.